[Faiths]

Автор: ВесЁлый гот
Название: Тёмные и страшные времена
Бета:  slooow
Статус: в работе
Жанр: Юмор, романтика, стеб, ангст
Размер: макси
Пейринг: Гермитана (Гермиона/Сантана), Фаберри, Бриттана. Лорд Таббинктон и многие другие.
Рейтинг: R
Предупреждения:Кроссовер (Вселенная Гарри Поттера и Glee) фемслеш, возможен ООС
От автора: Тапки приветствуются) Спасибо огромное за обложку мистер Лайн )) Огромное спасибо моей бете. Наслаждайтесь. Комментируем, не стесняемся!)
Предыдущие главы
Глава 6
Глава 7
Новая Глава!
Глава 8 писалась в соавторстве с  slooow

Глава 8

- Что ты тут делаешь, грязнокровка?
- Стою, разве не видно? А вот ты что тут делаешь, Пэнси? Тебя сюда кто-то звал? По-моему, мадам Помфри запретила тебе сюда заходить, когда ты закатила грандиозную истерику.
- Она моя девушка!
Мысли плыли в голове, перемешиваясь в какой-то адский коктейль. «Кто чья девушка? Что они делают у меня в голове? Почему она так болит? Что я делала вчера? Пила? Пила что-то жуткое, по всей видимости».
- Девушка? Ты шутишь, – усомнился второй голос. Обладательница голоса, видимо, старалась держаться, но заметная нотка огорчения все-таки проскользнула между слов.
- Мне делать что ли нечего, как с тобой шутить? – первый голос был груб и настойчив.
Так можно сойти с ума, что эти голоса делают у нее в голове? Она уже разрывается от их назойливого спора. Может, это просто сон, и стоит только открыть глаза, как все исчезнет и голова пройдет?
Сантана резко вскочила и закричала «Хватит!», надеясь выгнать голоса из головы. Но дурной сон оказался явью. Лучше бы она спала и мучилась головной болью, чем увидеть перед своей кроватью Гермиону с Пэнси. Они обе повернулись к Сантане с удивленными лицами безутешных родственников, чей мертвый дедушка неожиданно поднялся в гробу и потребовал рюмку водки.
- Что вы тут делаете? – преодолевая тупую ноющую боль в голове, поинтересовалась Сан, еле-еле повернула голову и обнаружила, что находится не в своей спальне. – И что я тут делаю? Где я вообще?
- Это больничное крыло. Тебя сбили бладжером, Сан. Удар был ужасно сильный, у тебя трещина в черепе. Профессор Дамблдор еле успел смягчить твое падение уже у самой земли, это смягчило последствия, все могло быть намного хуже, ты летела с огромной высоты. Мадам Помфри позаботилась о тебе, голова почти зажила. Но тебе нужен покой, – сообщила Гермиона, украдкой поглядывая на Паркинсон с выражением лица, которое красноречиво говорило, что Пэнси в понятие «покой» никак не вписывается. Выглядела Гермиона неважно. Лицо осунулось, красные глаза обрамляют мешки от недосыпа и слез. – Ты пролежала несколько дней без сознания.
- Что?! А как мы сыграли? Выиграли? – Сантана попыталась хотя бы чуть-чуть приподняться на подушке, но в глазах тут же потемнело, и она устало плюхнулась обратно.
- Сантана, ты и с пробитой головой думаешь только о квиддиче! - Пэнси изобразила священное негодование, будто имела полное право заботиться о здоровье Сан и о том, что она говорит. Ага, девушка, мать ее, как же.
- Хогвартс проиграл. Счет 350:330. Гарри поймал снитч. Они с Виктором одновременно его заметили, и Гарри ничего не оставалось, как поймать его. Тянуть время он больше не мог, – утолила любопытство Сантаны Гермиона. При одном упоминании имени «Виктор» Сантану передернуло.
- Чертов Уизли! Чертов еврей! Я размажу их, как только выберусь из этой лечебницы. – Лопес затрясло от гнева и обиды. Будь на поле Квинн и не сбей эта Дурмстрангская горилла Сантану бладжером, все было бы иначе. Плюс ко всему, Пэнси так светилась от счастья, и это бесило еще сильнее. Хотелось взять и впечатать её улыбочку в стену. Причем, судя по лицу Гермионы, Сантана не единственная мечтала об этом.
– Пэнси, что ты тут делаешь? Ты меня преследуешь? – устало поинтересовалась Сантана. Гермиона закивала головой, подтверждая справедливость вопроса.
- Я? – Пэнси безумно удивилась. – Почему ты меня спрашиваешь, что я тут делаю? По-моему, тебя больше должно волновать, что тут делает Грейнджер! Она приперлась сюда самовольно, ее никто не звал…
- Ох, Пэнси, заткнись, ради бога, у меня и так голова разрывается. И я тут краем уха слышала что-то про чью-то девушку, Вы встречаетесь? Давно пора. Совет вам да любовь, – отмахнулась Сантана, удобно устроившись на подушке и не без удовольствия полюбовавшись перекошенными лицами посетительниц.
- Вообще-то, она не моя девушка, Сан, это ты моя девушка, - капризно напомнила Пэнси. Гермиона, умничка, промолчала и не стала закатывать истерику, но недовольное выжидающее выражение ее лица говорило само за себя.
Свалился, блядь, на больную голову этот гарем, ждали его, ага. И что с ними теперь делать?
- Пэнси, с чего ты взяла, что мы встречаемся? Это, по-моему, меня бладжер стукнул по голове, а не тебя, - поинтересовалась Сантана. Пэнси растерялась.
- Но мы же…
- Стоп, - покосившись на Гермиону, резко оборвала ее Сан. – Пэнси, ты точно двинутая. То, что мы занимались сексом, не значит, что мы встречаемся, поняла? Это вообще ничего не значит. А сейчас проваливайте отсюда обе, я хочу понаслаждаться болью и пожалеть себя в полном одиночестве.
Расстроенная Гермиона и готова была уйти, но не желала, пока Пэнси не вышла. А Пэнси уперлась рогом и упорно стояла на своем:
- Ты просто боишься признаться себе, что у тебя есть ко мне чувства.
- Пэнси, - закатила глаза Сан. – Ну почему ты не можешь понять, что я тебя прямым текстом отшила, ты понимаешь, от-ши-ла. Как ты отшивала Гойла и Пакермана. Отшила – это значит, что мы не встречаемся, у меня нет к тебе никаких чувств, и я хочу, чтобы ты провалилась сквозь землю, или, на худой конец, просто куда-нибудь ушла, потому что от твоего голоса меня начинает тошнить.
Сантана часто говорила резкие и неприятные вещи окружающим людям и не испытывала по этому поводу никаких угрызений совести: она что, должна лицемерить? Пусть дорогие однокурсники (да и некоторые преподаватели) знают правду и четко осознают, что Сантана Лопес не испытывает к ним никакой симпатии. Но когда «гроза Хогвартса» увидела лицо Пэнси, на нее свалилось чувство вины, объемное и давящее, как десять тонн драконьего навоза. Если бы Луна сейчас смотрела на Сан через спектральные очки, то ее стекла полопались бы от перегруза информации. А Сантана, очевидно, представляла бы из себя один сплошной мозгошмыг.
Лицо Пэнси стало каменным, не выражающим ничего, она просто развернулась и медленным размеренным шагом вышла из палаты. Слишком много мозгошмыгов в первое же пробуждение. Мозг медленно плавился. Такое ощущение, что кто-то заостренными калеными щипцами начал копаться у нее в голове, медленно и цинично.
Гермиона (Сантана видела ее словно в замедленной съемке, как в дурацком маггловском кино) пошла следом за Пэнси, но в последний момент развернулась, желая, видимо, напоследок укоризненно посмотреть на Сан, и замерла в священном ужасе.
- Сан, у тебя кровь! Что с тобой?! – Гермиона вмиг подлетела к кровати Сантаны и осторожно провела ладонью по ее лбу. На ладони осталась кровь.
Круги, ромбы, радуги, карие глаза Гермионы - все плыло и кружилось перед глазами, стоило большого усилия, чтобы сфокусировать взгляд на чем-то одном. С помощью титанических усилий, Сан, прищурив глаза, увидела нечеткий силуэт Гермионы. Она сидела, склонившись над кроватью Сантаны и держа в своих теплых руках ее холодеющую руку.
Все внутри сжалось.
- Останься.
Темнота.

***

- Это безобразие! - надрывался Рассел Фабре. - Сумасшедший дом! Абсолютный беспредел!
Чарли и Квинн, скорбно склонив головы, сидели на кровати, плотно прижавшись друг к дружке. Напротив них на стуле сидела Френни, вся багровая от стыда. Ее голову украшали красивые развесистые рога, настоящее произведение искусства. Уже несколько дней Френни не ходила в школу, ссылаясь на то, что больна: отец забрал ее домой прямо с места происшествия. Чарли и Квинн оставались в общежитии Шармбатона и забрали их домой только на выходные, выслушать угрозы и ругань отца. Вообще-то, из Шармбатона не разрешалось уезжать до начала каникул, но для семьи Фабре никаких правил фактически не существовало.
- Папочка, ты уже говорил это в прошлую субботу, - осмелев, напомнила Чарли. Рассел покраснел яркими пятнами.
- МОЛЧАТЬ! Позор семьи! В кого ты такая уродилась, Чарли? У тебя нет ни совести, ни разума, ни стыда! посмотри на свою нечастную сестру! - отец театральным жестом указал рукой на притихшую Френни. Чарли послушно посмотрела, но тут же отвернулась и потупила взгляд в пол, пытаясь сдержать улыбку. С рогами Френни была очаровательна. Квинн, чувствуя плечом, как Чарли потряхивает от тщательно сдерживаемого смеха, не удержалась и тоже улыбнулась. Отец, к счастью, упивался истерикой и ничего не заметил.
- Она не может выйти на улицу! Не может встретиться с друзьями! Не может ходить в школу! - трагичные нотки в голосе Рассела сделали бы честь любому профессиональному актеру.
- Тоже мне, беда. Я бы отрастила рога вдвое длиннее, лишь бы туда не ходить, - вполголоса пробормотала Чарли и хитро подмигнула Френни. Френни всхлипнула. Квинн тоже - от рвущегося наружу смеха. Рассел сравнялся оттенком кожи с висящим на стене багровым роскошным ковром.
- Двенадцать лучших магов Шармбатона не могут снять заклинание! Не исключено, что несчастной девочке придется провести всю жизнь с этими рогами! - заорал он.
Френни всхлипнула еще горестнее. Квинн пожала плечами.
- Напиши письмо в Хогвартс. Профессор Флитвик - блестящий специалист по заклинаниям, он точно что-нибудь придумает.
- Профессор Флитвик! - Рассел заметался по комнате. - Хогвартс! Гнездо разврата! Место, где детей учат отвратительным вещам! Сначала ты... - отец осекся, не желая вслух говорить о Рейчел. - Сначала моя дочь попадает в дурную компанию. Потом у Френни вырастают рога...
Чарли застонала, не в силах больше сдерживаться от смеха.
- Вообще-то, это я наколдовала рога, - напомнила она. - Квинни тут ни при чем.
- Марш в свою комнату, - прошипел отец. - Вы наказаны.
- По-моему, мы и были наказаны, - заметила Квинн. - Неделю мы живем как в колонии строгого режима.
- Зато у тебя нет рогов, - хмыкнула Чарли.
Френни вскочила и резко выскочила из комнаты. Рассел смерил Чарли сумасшедшим взглядом и выбежал вслед за ней.
Квинн укоризненно пихнула Чарли в плечо.
- Ты довела ее до слез.
- А сколько раз она систематически доводила до слез меня, когда мы были маленькими? - возмутилась Чарли. - Господи, ну выросли у нее рога, ну и что, отпадут же?
- Неизвестно еще, отпадут или нет.
- Отпадут, - отмахнулась Чарли. - Недельки через две. Заклинание - временное.
- Откуда знаешь? - удивилась Квинн. - Даже мадам Максим ничего не может поделать с ними!
- Приори Инкантатем, дорогая. А потом посмотрела информацию о заклинании в справочнике. Любой нормальный маг так и сделал бы, а не начал сразу применять срезающие заклинания, из-за которых...
- Из-за которых рога стали еще более развесистыми, - кивнула Квинн. - В Хогвартсе так и сделали бы.
- И правильно, потому что временные заклинания в любом случае не снять раньше срока. Надо просто ждать и не вмешиваться. Смешно, что я это знаю, а преподы - нет.
- Да они просто засуетились и растерялись. Френни же дочка спонсора.
- Ну и идиоты.

Выходные в родном доме были не лучшим окончанием этой безумной недели. Отец носился с Френни, как с дорогим музейным экспонатом. Квинн резко почувствовала себя одинокой и никому не нужной в этом мире. Зачем она здесь? Зачем ее вообще забрали из Хогвартса, если считают позором семьи? Зачем она нужна отцу? Зачем он забрал из единственного места, где ей было хорошо, спокойно, где она чувствовал себя живой, нужной, а главное… любимой. Отцу Квинн не нужна. Отцовская любовь? Смешно. Квинн – всего лишь его ходячая собственность. Вещь, которая должна оставаться при хозяине и выполнять все, что он велит. А что же мать? Мать блуждала по огромному особняку древнего рода Фабре, как привидение, которое должно вскоре исчезнуть из-за невежества людей, которые о нем забыли. Она лишь иногда смотрела на Квинн с тоскливой жалостью во взгляде и молчала. Френни? Хм, Френни, как горный олень (определенное сходство с оленем у нее действительно было) носилась по коридорам, заливая все вокруг слезами. О ней пока лучше промолчать. Ход негативных и удручающих мыслей прервался весьма некорректным образом, а именно - «лучом света», ворвавшимся в комнату самым бестактным образом и звучно плюхнувшимся на диван.
- Отец только что сообщил пренеприятнейшее известие… - сообщила Чарли, развалившись на кровати сестры. Поерзав, Чарли заворчала от недовольства: под попу попало что-то твердое.
- К нам едет ревизор? – рассеянно спросила Квинн, пытаясь найти что-то взглядом.
- Чего? – не поняла Чарли.
- Ой, Чарли, надо читать больше книг, – отмахнулась Квинн, продолжая поиски.
- Квинни, ты такой задрот, что даже дома не можешь расстаться с томиком какого-нибудь бородатого мэна, - Чарли, фыркнув, еще поерзала на кровати и вытащила из-под пятой точки предмет неудобства. Квинн бросила растеряный взгляд в сторону притихшей Чарли, которая нашла какую-то тетрадь, закричала и ловко вырвала тетрадку из рук сестры. Чарли даже открыть ее не успела. Не зря Квинн Фабре была капитаном сборной по квиддичу: ее реакция была превосходна.
- Что это? – Чарли с любопытством проводила взглядом быстро исчезающую из поля зрения тетрадь.
- Ничего.
- Ага, тогда почему она исчезла из моих рук с такой скоростью? – девушка молниеностным движением руки вытащила палочку из рукава и направила в сторону интересующего предмета. – Акцио!
Но Чарли не на ту нарвалась, Квинн и бровью не повела: едва уловимое движение руки - и тетрадь послушно замерла на месте, успев сдвинуться лишь на пару сантиметров.
- Левикорпус! – и уютно устроившаяся на кровати Чарли была вздернута вниз головой под самым потолком.
- КВИНН! ТЫ С УМА СОШЛА! – завопила Чарли. Из соседней комнаты послышалось недовольное ворчание отца.
- Оглохни! – Квинн направила палочку на дверь, а потом на ругающуюся сестру, которая пыталась дотянуться до выпавшей из рук палочки и явно собиралась мстить. – Затмись!
К глубокому негодованию Чарли, теперь она не только висела вниз головой, но еще и ничего не видела из-за черной повязки на своих глазах. Но она прекрасно слышала, как Квинн прячет злосчастную тетрадь в какое-то потайное место и бормочет защитные заклинания.
- Либеракорпус! – хлопок - и Чарли шлепнулась на пол, больно ударившись спиной.
- Квинн! Что это, мать твою, было? – Чарли резко вскочила и схватила палочку. Квинн и бровью не повела. Грозный вид сестры ее ничуть не напугал: вспыльчивая Чарли хваталась за палочку по десять раз на дню, и каждый раз была готова вдребезги разнести все вокруг. С другой стороны, она быстро остывала.
- Мера предосторожности, раз ты не понимаешь по-хорошему, – Квинн спокойно убрала палочку и присела на край кровати. – Так что там наш папочка? Ты что-то говорила.
- Ненормальная! - Чарли только и оставалось, что убрать палочку и сесть рядом. – Психушка. Из-за какой-то тетрадки едва не угробила родную сестру. Вот умру – и будет тебе стыдно, предательница. И сама будешь разбираться с папой и Френни. А я буду укоризненным призраком витать над твоей головой и ныть о рано прервавшейся жизни… - размечталась Чарли. Квинн только усмехнулась, вложив в смешок полторы тонны сарказма.
- Как Плакса Миртл?
- Кто?
- Привидение Хогвартса, - пояснила Квинн. – Вечно ноет и всех достает. Почти такая же приставучая, как ты.
- Ах ты засранка! – Чарли возмущенно кинула в Квинн подушкой. – «Чарли, ты лучик света в этом кошмарном доме, налей мне еще стаканчик и одолжи сигаретку, ты же лучшая сестренка на свете», а, Квинни?
Квинн ловко перехватила подушку у самого лица и метко кинула ее обратно. Чарли увернуться не успела, только нелепо взмахнула руками и свалилась с кровати. Ни ловкости, ни реакции Квинн у нее не было. Напротив, в детстве Френни постоянно дразнила ее медведем и смеялась над ее тотальной неуклюжестью. Маленькая Чарли плакала, злилась, кричала на старшую сестру, но Френни была изящна, словно фея, прекрасно танцевала и обладала плавной, красивой походкой, а Чарли спотыкалась на каждом шагу, и танцевать с ней было смертельно опасно: она могла и затоптать.
Квинн показала Чарли язык.
- Не кидайся крупными предметами в лучшего охотника сборной Хогвартса. Можешь сама получить по голове.
- Голова, - мое слабое место, а ты… - укоризненно протянула Чарли. Френни на ее месте распсиховалась бы и доложила б об отвратительном поведении Квинн отцу. Чарли же спокойно закинула подушку на кровать и приземлилась на нее сверху.
- Не сиди на моей подушке! – возмутилась Квинн. Чарли хихикнула.
- Чем моя задница хуже твоей головы?
- Она грязная!
- Вот и нет. Я регулярно моюсь.
- Слезь, я сказала!
Чарли вздохнула и убрала подушку в сторону.
- Видишь, моя маленькая прекрасная попка, всюду дискриминация, - погладив себя по пятой точке, пожаловалась Чарли. – Всюду нас с тобой ущемляют в правах.
- Ох, заткнись, - простонала Квинн, еле сдерживаясь от смеха.
- И затыкают, - жалобно протянула Чарли. – Ох, этот жестокий, жестокий мир! А я, между прочим, хотела рассказать тебе кое-что интересное. Но раз ты не желаешь слушать меня и обижаешь мою прелестную попку…
Квинн стало любопытно.
- Погоди, что ты хотела сказать?
Чарли весьма достоверно изобразила обиду на весь мир и скрестила руки на груди.
- Не скажу, пока ты не извинишься передо мной и моей попкой.
- О, великая попка Чарли, - напыщенно начала Квинн. Чарли возмущенно перебила ее.
- Она не великая! Она маленькая и аккуратная!
- О, маленькая и аккуратная попка Чарли, - послушно исправилась Квинн. Приношу тебе мои глубочайшие извинения и выражаю искреннее раскаянье. И ты, Чарли, тоже прости. Ну давай, не томи, что там? Опять папочка придумал что-то гадкое?
Чарли кивнула.
- Ты даже не представляешь, насколько гадкое.
- Нас отправят в гости к родне по папиной линии? – ужаснулась Квинн. Чарли махнула рукой.
- Нет, не настолько гадко, но все равно очень неприятно. Нас будут выдавать замуж.
Чарли с удовольствием полюбовалась перекосившимся лицом Квинн и снова уселась верхом на подушку.
- Вот так, моя маленькая попка, - грустно протянула она. – Скоро ты достанешься какому-нибудь старому манерному хрычу, и ничего с этим уже не поделать.
Квинн с трудом глотала воздух. Замуж? Но как же… Как же Рейчел? Как же Хогвартс? Как она вернется туда, будучи замужней дамой?
- За кого нас выдают? – деревянным, неживым голосом спросила Квинн. Во рту сразу пересохло.
Чарли пожала плечами.
- Будет большой прием. Богатенькие папики приведут своих сыночков, ну и некоторые, разумеется, будут свататься сами. Френни тоже в зоне риска, кстати, но она этому только рада.
- Погоди, как к ней свататься? – не поняла Квинн. – У нее же рога.
- Отвалились, - ухмыльнулась Чарли. – Сегодня утром она встала, а рога остались на подушке. Я предлагала повесить их в гостиной, как бы трофей, все дела, но Френни уперлась рогом… То есть, уже не рогом… Короче, она испепелила рога на заднем дворе. Более счастливой я ее еще не видела. Теперь она готовит платья и накручивает прическу. Надеюсь, она ничего не напутает с заклинанием и не отрастит на голове что-нибудь похуже рогов.
- Куда уж хуже? – рассмеялась Квинн. Чарли пожала плечами.
- Ну представляешь, вырастет у нее на голове какой-нибудь фикус. Или прическа превратится в мини-модель посадочной площадки для маггловских самолетов.
Квинн представила это и прыснула, но все хорошее настроение как рукой сняло, когда она вспомнила первоначальную тему разговора.
- И кого наш папочка позвал?
- Точно не знаю, - зевнула Чарли. – Уверена разве что насчет семьи Смайтов, помнишь Смайтов и их сыночка?
- Еще бы, - Квинн передернуло. - Неприятный тип. Как его зовут?
- Себастьян, по-моему. Кстати, ты знала, что он нравится Френни?
- Что? – поперхнулась Квинн. – Себастьян нравится Френни?
- Еще как, - хмыкнула Чарли. – Ну а что, внешне-то он очень даже…
- Она в курсе, что он перетрахал половину своей школы?
- Маловероятно. Думаю, это станет для нее большим свадебным сюрпризом. Особенно если учесть, что Себастьян учится в школе для мальчиков.
Квинн от души рассмеялась, представив изумленное лицо Френни.
- Кстати, - вспомнила Чарли. – Русские тоже будут. Такой прыщавый парень и его злющая мамаша, не помню, как его зовут, их семья имеет большие связи во Франции.
- Айвен Смирнофф? – изумилась Квинн. – Папа же ненавидит русских!
Чарли задумчиво почесала голову.
- На русском его имя звучит как-то по-другому… Ыйвааан, кажется, - старательно проговорила она. – Ненавидит, да, но ему надо срочно женить тебя, пока слухи о твоей ориентации не расползлись на всю округу.
- А о твоей?
Чарли искренне удивилась.
- А что не так с моей ориентацией?
- Ты, вообще-то, тоже спишь с девушкой, - напомнила Квинн. Чарли хмыкнула.
- Ну это не значит, что я лесбиянка.
«Это не значит, что я лесбиянка», - всплыли в памяти Квинн слова Сантаны. Только если Сантана обманывала окружающих и себя, стараясь скрыть самое лучшее, что в ней есть, Чарли, похоже, искренне не понимала, почему связь с девушкой является основанием для того, чтобы считать ее лесбиянкой. Порой Квинн казалось, что Чарли настолько чокнутая, что вообще практически не понимает, что творит, и уж точно она не в состоянии просечь разницу между сексом с парнем и сексом с девушкой.
- Забей, - вздохнула Квинн. – Лучше скажи: что мне делать? Папа не отстанет от меня.
- Выходи замуж за Смайта, он, по крайней мере, однозначно не будет требовать исполнения супружеского долга.
- Утешила, - уныло ответила Квинн. Чарли пожала плечами.
- Папа все равно от тебя не отвяжется.
- А если сделать что-нибудь скандальное? Чтобы ухажеры сами от нас отвязались?
Квинн внимательно посмотрела на сестру. Лицо Чарли преобразилось на глазах. Сначала оно стало задумчивым. Потом прояснилось. Потом в глазах мелькнуло нескрываемое ехидство, и Квинн сразу поняла: у них есть план.

***
Дом семьи Фабре был воистину огромен. Квинн подозревала, что большинство собравшихся женишков интересуется именно домом и наследством Рассела, а никак не ее исключительной личностью, но уныло терпела скучные разговоры и молча ковырялась в тарелке. Чарли отец благоразумно посадил на другой конец стола, между усатым толстяком и старой жеманной женщиной, ужасно похожей на жабу. Ей было еще хуже: пришлось натянуть ненавистное пышное платье и сделать сложную прическу. Френни вовсю болтала с семьей Себастьяна Смайта. Сам Себастьян, очевидно, безумно скучал и даже не пытался поддеть надоедливую Френни едкими шуточками (а может, он просто получил строгое предупреждение родителей). Он только ел, пил и изредка поглядывал на задницу симпатичного лакея, разносящего напитки. Квинн вздохнула, машинально ответила что-то на вопрос очередного ухажера, который годился ей в отцы, положила еще мерзкого овощного салата в тарелку…Перед взором встала картина из дряхлой книги отца. «Неравный брак». Скромная девушка, склонив голову, смирившись со своей судьбой, дает согласие на свадьбу со старым, противным вельможей. Губит себя еще такой молодой. Но та девушка идет на жертву из-за бедности своей семьи, чтобы обеспечить родителям безбедную старость, а братьям и сестрам – счастливое детство. Но Квинн не намерена жертвовать. Во имя чего она должна это делать? Фабре сказочно богаты, ни один член их семьи не нуждается в деньгах, так что если отец так хочет потешить свои предрассудки, пусть сам надевает фату. К реальности Квинн вернул все тот же ухажер преклонного возраста. Он вежливо попросил соусницу, изображая самую соблазнительную улыбку. Вышло не очень: отсутствие зубов еще никого не делало привлекательным. В мозгу снова всплыл образ старика из картины. Девушка, огромным усилием воли подавив в себе презрение, передала соусницу и отвернулась в другую сторону, встретившись взглядом с Чарли, которая кое-как отбилась от толстяка и теперь усердно сигнализировала ей бровями.
«Пора?» - жестом спросила Квинн. Секретные знаки они распланировали заранее. Чарли еле заметно кивнула. Даже отец, злобным цербером взирающий на них с самого начала приема, ничего не заметил. Квинн учтиво поклонилась собеседнику (молодой прыщавый паренек с торчащими зубами и рыбьими выпуклыми глазами) и прощебетала:
- Прошу прощения, мне нужно выйти в дамскую комнату. Было очень приятно с вами побеседовать, надеюсь, после мы вернемся к теме разговора, и вы побольше расскажете мне про вашу ферму и про ваших чудных коров.
Парень пробормотал что-то неразборчивое (торчащие зубы не самым лучшим образом влияли на его дикцию) и скрылся в толпе. Начались танцы. Френни цепко схватила за локоть Себастьяна, и теперь он уныло кружил ее в вальсе, периодически из вредности и из надежды на то, что она от него отвяжется, наступая ей на ноги. Френни молча терпела и натянуто улыбалась ему.
Чарли успешно отвлекала внимание отца. Все шло по плану. Квинн моментально добежала до туалета, заперлась изнутри и шепнула: «Алохомора». Еле заметная трещинка между плитками разошлась. Этот тайник ей показала Чарли, которая знала все укромные уголки в доме. Квинн осторожно достала бутылку виски и усмехнулась. Веселье начинается!
Когда она вернулась в зал, Себастьян и Чарли мило трепались о чем-то в сторонке. Чарли что-то хитро объясняла ему, а Себастьян кивал и хихикал над каждым ее словом. Отец с одобрением поглядывал на Чарли, вот, мол, молодец, нашла себе жениха. Френни, совершенно убитая, раздраженно отшивала какого-то престарелого женишка и грустно смотрела на Себастьяна и Чарли. Увидев Квинн, отец нахмурился и головой показал ей, что пора бы развлекать гостей. Тут же из толпы выскользнул тот самый прыщавый парень и ловко схватил Квинн за руку.
- Позволите пригласить вас на танец? – пробубнил он. Квинн пошатнулась, икнула и тепло улыбнулась ему.
- Ккконечно, дорогой!
Со стороны все выглядело прилично и не вызывало подозрения, на самом же деле Квинн беспорядочно топталась по ногам парня и жарко шептала ему на ухо разные глупости. Через пять минут парень начал от нее уставать, но не решался сказать это открыто. Тогда Квинн приступила к плану икс. Еще раз пьяно икнув, она положила руку на его ширинку и разочарованно пробормотала:
- Черт, маловат…
Парень покраснел, как вареный рак, и скинул руку Квинн с ширинки. Она рассмеялась пьяным грудным смехом и обнадеживающе похлопала его по плечу.
- Ничего, с маленьким членом тоже живут, и даже женятся, не расстраивайся, пупсик.
Парень резко сорвался с места, подбежал к женщине-жабе и что-то прошептал ей на ухо. Жаба побагровела, бросила на Квинн уничтожающий взгляд и медленно, перекатываясь, подошла к Расселу Фабре.
- Прошу нас извинить, - прогнусавила она. – Время позднее, в этот час мы привыкли ложиться спать.
Рассел растерялся.
- Но как же…
- Все было очень вкусно, - поспешно перебила его жаба. – Проводите нас, пожалуйста, до дверей.
Рассел подозрительно посмотрел в сторону Квинн. Она мирно жевала салат и запивала его соком с самым невинным видом. Придраться было не к чему.
- Хорошо, я провожу вас до дверей, - решился Рассел. – Надеюсь, вы остались в восторге от приема и непременно посетите наш дом еще раз.
Жаба подобострастно закивала и взяла его под руку. Все сложилось еще удачней. Чарли подмигнула Квинн и указала ей рукой на лестницу. Квинн понимающе хмыкнула.
Через пять минут в мужской курилке возник переполох. Квинн влетела туда пьяной походочкой, заперла дверь, уселась на стол и захихикала.
- Есть здесь джентльмены или нет? – заорала она на замерших от удивления мужчин. Мужчины озадаченно переглянулись: в аристократическом обществе дамы вообще не должны были появляться в курилке.
Квинн смерила их оценивающим взглядом и заорала еще громче:
- Кто-нибудь угостит даму сигареткой?
Импозантный мужчина в деловом костюме протянул Квинн сигарету, желая, очевидно, проявить блестящие манеры. Квинн потрепала его по щечке и выдохнула дым ему в лицо.
- Ты такой сладкий, зайка… Вы все тут такие классные… Ой, что-то у меня лифчик перекрутился… Подожди…
Затушив сигарету о дорогой пиджак ближайшего жениха, Квинн с озадаченным видом спустила с плеча бретельку платья и запыхтела, сражаясь с перекрутившимся лифчиком.
Мужчины, отошедшие от шока, боком попятились к дверям, остался только один, молодой и ужасно несимпатичный, даже хуже прыщавой «рыбы». Узкие губы, оттопыренные уши, редкие волосы, рыхлый живот – на такого даже Френни со своим страстным желанием выйти замуж не польстилась бы.
- Как тебя зовут? – бестактно поинтересовалась Квинн. – И где ты взял такую страшную маску обезьяны? Разве у нас бал-маскарад?
Юноша неожиданно рассмеялся, видимо, ничуть не обидевшись, и подмигнул Квинн.
- Ты меня вообще понимаешь? – удивилась она. Юноша засмеялся еще громче.
- Прошу меня извинить, - с заметным акцентом выдавил он. – Я не отщень хорошо говорить на твоем языке. Ты есть такая красивая… Отщень рад, что я нравиться тебе! Май нэйм из Иван… или как, ви говорить, Айвен. А ты Квинн? Или Тщарли?
Русский, поняла Квинн. С этим надо быть поосторожней, он, видимо, вообще не сечет, что ему говорят.
Тяжело вздохнув, Квинн спрыгнула со стола и вышла из курилки.
- Как же так, ведь еще не подали десерт! – сокрушался отец. – Может, останетесь?
Мужчины из курилки, вежливо улыбаясь, заверили отца, что все было прекрасно, но у них у всех возникли неожиданные и очень важные дела. Чарли заметила Квинн и показала ей большой палец. Квинн самодовольно улыбнулась и осмотрелась. Из женихов в зале остался только Себастьян и усатый толстопуз, плюс, русский в курилке. Себастьян, очевидно, хорошо поладил с Чарли, и теперь они дружно издевались над нелепой прической Френни.
- С рогами было лучше, - притворно вздохнула Чарли. – Было очень мило.
Френни смерила ее уничтожающим взглядом, а Себастьян, наоборот, живо заинтересовался:
- С какими рогами?
Невзирая на умоляющие взгляды Френни, Чарли начала красочный рассказ о недавних событиях. Квинн засмеялась и покачала головой. Все шло как нельзя лучше.
Она обаятельно улыбнулась толстяку, и по его заблестевшим глазам поняла, что рыбка заглотила наживку. Вразвалочку толстяк подошел к ней и протянул бокал шампанского.
- Вы так очаровательны, мадам. Позвольте пригласить вас на танец?
Квинн ничего не ответила, только продолжала глупо улыбаться ему. Толстяк занервничал.
- Вам нехорошо?
Квинн еще раз улыбнулась, позеленела и… ее вырвало прямо на белую рубашку толстяка. Браво рвотным конфеткам братьев Уизли. Чарли и Себастьян едва не задохнулись от смеха.
- Прошу прощения, - забормотала Квинн. – Это у меня с детства, не знаю почему. Когда вижу толстых людей – сразу рвет…
Толстяк посинел от гнева.
- Да как вы…
Квинн умоляюще посмотрела не него, и ее вырвало повторно, уже на дорогущие ботинки из кожи василиска. Толстяк пробормотал что-то про отвратительные манеры и пулей вылетел из зала, едва не сбив с ног ничего не понимающего Рассела Фабре.
- Что случилось? – недоуменно поинтересовался он. Квинн, Себастьян и Чарли дружно пожали плечами. Френни пятью минутами раньше убежала в туалет: очевидно, Чарли снова довела ее до слез.
- Все чудесно: замечательный прием, замечательный дом, и дочки у вас замечательные, - вежливо сказал Себастьян. – Особенно Френни, жаль, что она куда-то убежала, я так и не успел толком с ней пообщаться…
Родители Себастьяна и мама Айвена пропадали где-то с Джуди. Скорее всего, она показывала им роскошную коллекцию картин. Рассел заулыбался.
- Ну что вы, дом самый обычный, и прием тоже, а вот Френни и впрямь замечательная, и мне тоже очень жаль, что вы не успели с ней пообщаться… Айвен! Айвен, пойдемте к нам!
Из ниоткуда возник русский с идиотской улыбочкой на лице, делающей его еще более страшным. Чарли деловито осмотрела его и изобразила приступ тошноты. Себастьян прыснул со смеху. Отец был слишком занят вылизыванием очередной задницы, чтобы обратить на это внимание.
Себастьян лениво зевнул и протянул руку Айвену.
- Очень приятно познакомиться, Айвен, меня зовут Себастьян. Мистер Фабре, а Френни еще появится? Я бы очень хотел поговорить с ней, прежде чем уйду… Ее глаза просто запали мне в душу.
Чарли всхлипнула от смеха. Квинн закашлялась. Себастьян только невинно похлопал глазами и склонил голову на плечо. До чего обаятельный засранец!
Рассел Фабре заулыбался в ответ.
- Я могу попросить ее спуститься к вам. Она всегда так хорошо отзывалась о вас, говорила, что вы очень воспитанный молодой человек!
Себастьян ослепительно улыбнулся.
- В самом деле? А я недавно говорил маме, что Френни Фабре – единственная девушка, которую я вижу в роли своей жены.
Тут Рассел резвым зайчиком сорвался с места и, бросив через плечо «Я найду ее сейчас же», моментально скрылся из поля зрения.
Айвен, тем временем, вовсю ухаживал за Квинн, то и дело «нечаянно» касаясь рукой ее бедра. Себастьян и Чарли развалились на диванчике для гостей и с нескрываемым интересом наблюдали за попытками Квинн избавиться от назойливого внимания.
Квинн тихонько шепнула заклинание братьев Уизли, вызывающее неприятный запах изо рта, добродушно улыбнулась Айвену и, стараясь говорить на выдохе, проворковала:
- Ты такой милый мальчик. Тебя не портят даже прыщи и жидкие волосики.
Айвен, очевидно, не обратил никакого внимания на запах, а вот комплимент проглотил с удовольствием. Себастьян и Чарли о чем-то спорили, скорее всего, делали ставки, через сколько минут русский свалит.
Русский не собирался сваливать ни под каким давлением, и Квинн совсем отчаялась. Пробурчав заклинание, отменяющее дурной запах, она с размаху наступила Айвену на ногу, впиваясь каблуком-шпилькой прямо в его мизинец.
- Ой, прости, дорогой, я такая неловкая, - оправдалась она. Айвен отмахнулся и тут же наступил ей на ногу.
- Нитщего страаашного, - ответил он. – Я и сам не отщень хорошо танцевать.
Себастьян заржал. Чарли ткнула его в бок, но и сама не могла сдержать предательской улыбки.
Квинн беспомощно осмотрела зал. Ничего такого, что могло бы ей помочь, разве что вот та огромная ваза. Может, двинуть Айвена ею? Хотя вряд ли это поможет. Русский приклеился к ней, как банный лист, и не собирался отставать. Тогда она просто оттолкнула его, сорвалась с места и впилась в губы оторопевшей от такого напора Чарли. Себастьян поперхнулся. Лица Айвена Квинн не видела, но от души надеялась, что его сейчас тошнит.
Чарли, наконец, сообразила, что происходит, и ответила на поцелуй Квинн. В отличие от мягкой, нежной, осторожной Рейчел, Чарли целовалась жадно и со вкусом, абсолютно не стесняясь ни непрошеных зрителей, ни того, что целуется с сестрой, и Квинн постепенно втянулась в процесс. Себастьян восхищенно-издевательски присвистнул, но Квинн едва обратила внимание на это. Они целовались минуту или две, пока хватало дыхания, и Квинн никак не могла понять, что чувствует: возбуждение, стыд, или, может, вообще ничего. Наконец, оторвавшись от губ Чарли, Квинн едва не застонала от разочарования: Айвен смотрел на сестер с нескрываемым восторгом.
- У вас такие теплые тщуства, - растроганно прошептал он. – У нас в семье тоже принято целоваться друг ээээ как это сказать… друг с другом! Поцелуй – лутщшее проявление люююбви!
Себастьян сполз с дивана и бессовестно расхохотался. Чарли усмехнулась, коснулась губ рукой и скептически бросила:
- По крайней мере, ты классно целуешься, Квинн.
Айвен закивал головой. Квинн едва не разревелась. Себастьяну стало еще смешнее, теперь он ржал, как конь. В таком положении их и застали Френни, мистер и миссис Фабре, родители Себастьяна и мама Айвена.
- Что тут такое происходит? – грозно нахмурился Рассел Фабре. Смайты озадаченно переглянулись, поглядывая на сына, который бился в истерике. Мама Айвена натянуло улыбнулась сыну.
- Я прошу руки у ватшей дощери, мистер Фабре! – восторженно вскричал Айвен. – Квинн есть просто чудо!
Это был конец. Крушение всех надежд и всех планов.
Взору предстала та самая злосчастная картина, но теперь лицо противного старика в ее воображении сменило глупое ушастое лицо наглого русского.
Теперь Квинн уже не сможет сбежать в Хогвартс. Она навсегда привязана к Франции, Шармбатону и мерзкому Айвену.
Конец всего. Конец Квинн.


***
Woооо! I feel good! – Сантана, сделав повязку на голове из галстука, в одних трусах и майке скакала с кровати на кровать, явно не заботясь о своем скорбном и печальном, почти предсмертном состоянии здоровья. - I knew that I wouldn't of…
Девушка схватила с тумбочки расческу, с определенного ракурса очень похожую на микрофон, и начала в такт песне покачивать бедрами.
- I feeeeel good!
Подмигнув своему отражению в зеркале, Сантана продолжила изображать мировую звезду эстрады.
- I knew that I wouldn't of
So good! So good! I got you! Woooo!
Сантана спрыгнула с горестно скрипнувшей кровати и завертелась в жарком танце с подушкой. Не успела она сделать два круга по палате, как дверь приоткрылась и на пороге показалась Гермиона. Когда она увидела, как больная Лопес весело проводит время, удивлению её не было предела. Сантана развернулась к девушке, широко улыбнулась ей и, отбросив подушку в сторону, направилась к ней. Рот Гермионы уже медленно начал открываться, чтобы выдать гневную тираду на тему: «Ты должна соблюдать постельный режим», но Сантана не дала ей себя отчитать, а просто схватила за руки и потащила в центр палаты, весело подпевая радиоприемнику. Гермионе ничего больше не оставалось, как поддаться напору Сантаны и закружиться с ней в танце – якобы, нехотя, но с такими горящими радостными глазами, что вся ее показная строгость моментально улетучилась. Когда мелодию сменил гнусавый старушечий голосок, вещающий о катастрофах по всему миру, девушки остановили безумный танец и замерли посреди палаты, тяжело дыша. Слушать объявления по радио стало обязательным ритуалом абсолютно всех учеников Хогвартса. Сантана приняла непринужденную позу и невозмутимо поправляла волосы, но она точно знала, что Гермиона знает ее достаточно хорошо, чтобы понять просто по глазам, что она взвинчена до предела. Впрочем, они обе моментально напряглись.
- В Южной части Лондона пропало три маггла. Их тела еще не найдены, но Министерство сообщает, что следы магии обнаружены по всему району. На севере же города снова были найдены пустышки без душ. Отряд по поиску дементоров уже прибыл на место событий… - Сантана без колебаний выключила приемник, но все позитивное настроение куда-то улетело, вернув девушек на землю, где было полно проблем и сплошная неизвестность впереди. Где-то бродит Тот-Кого-Нельзя-Называть, угрожая всем вокруг. Никто не знает, в какую дверь могут постучаться Пожиратели, чьи тела найдут следующими. Родители уже начали забирать детей из Хогвартса. Сантана хотела прижать к себе испуганную и напряженную Гермиону, сказать, что будет замечательно, что она никому ее не отдаст и защитит от чего угодно, но добрые слова, как это всегда бывало с ней, просто застряли в горле. Вместо этого она неловко закашлялась, покачала головой, отгоняя почти непреодолимое желание обнять Гермиону, и еще раз внимательно посмотрела на девушку.
- Грейнджер! Ты чего тут расселась с такой кислой миной? Мне нужны положительные эмоции, немедленно изобрази счастье!
На Гермиону эти слова подействовали, как ушат с холодной водой. Она резко встряхнулась и убрала с лица все ненужные эмоции.
- Я принесла тебе домашнее задание. Ты много чего пропустила!
- Ой, не будь занудой, дай отдохнуть последние дни своей никчемной жизни… - трагически застонала Сантана и, симулируя смертельную усталость, плюхнулась на кровать. За несколько дней в медпункте она мастерски научилась управлять цветом своего лица: едва мадам Помфри намекала, что ей уже можно читать учебники, Сантана тут же бледнела и падала в глубокий обморок.
- Если ты не выучишь формулу заклинаний и пассов для профессора МакГонагалл, то эти дни действительно станут последними днями твоей жизни, - невозмутимо ответила Гермиона, выгружая учебники из тяжеленной сумки. – Мучения тоже гарантирую.
Это был их обыденный каждодневный ритуал: Гермиона стойко терпела нападки Сантаны, а Сантана так и не научилась сдерживать свое ехидство, но каждый вечер ждала гриффиндорку, больше всего боясь, что та не вернется. Но Гермиона всегда возвращалась: сколько бы ни дерзила Лопес, как обидно ни звучали ее шуточки - она возвращалась, доставала учебники и объясняла уроки. Сантана провела в больничном крыле почти неделю и чувствовала себя прекрасно, но мадам Помфри была непреклонна: «У вас серьезная магическая травма, которая тяжело поддается лечению! Вы хотите стать инвалидом, потому что не захотели провести лишний день под присмотром? Ложитесь в кровать, и чтобы я больше не видела, как вы скачете по палате!»
Гермиона её поддерживала, и нянчилась с вредной Лопес, как с капризным ребенком. И Сантане это даже нравилось.
Гермиона открыла тетрадь с конспектами и указала на колонку самых сложных символов своим длинным тонким пальчиком. Символы никак не хотели запоминаться: так сложно было оторвать взгляд от красивой кисти Гермионы.
- Сан! Где ты летаешь?! Это сложнейшая формула Кординуса! – Гермиона укоризненно щелкнула Сан по лбу.
- Ой, да пусть этот Карниз её и учит! – Лопес плюхнула на подушку, скрестив руки на груди.
- Ты невозможна! – Гермиона захлопнула конспект и отложила тетрадь в сторону. – Ой, чуть не забыла, тут пришло письмо на твое имя. На нем герб Шармбатона…
Гермиона осторожно достала свиток из сумки, и Сантана еще раз удивилась тому, сколько хлама она в себя вмещает: с виду такая маленькая!
- Так, точно, Шармбатон, – Сантана взяла свиток и быстро сломала печать. – Это письмо от Квинн.
Буквы в письме прыгали, было видно, что писалось оно дрожащей рукой, местами бумага была испорчена фиолетовыми подтеками. От слез, подумала Сантана и принялась читать вслух.
- «Дорогая Сантана! Пишу тебе письмо из далекой Франции. Здесь так замечательно! Мне очень нравится! Френни меня встретила очень радужно… постоянно напоминает мне о радуге. Чарли ужасная, хуже быть не может человека.»
- Ей действительно там нравится?! – удивилась Гермиона, с недоверием посматривая на письмо.
- Нет, это шифр. Письма Квинн явно прочитываются и проверяются, – пояснила Сантана. – Вот смотри, как должно быть: «Привет Сан! Пишу письмо тебе из этой задницы. Здесь очень фигово! Не могу больше здесь находиться! Френни встретила меня негативно из-за моей ориентации и вечно дразнит и оскорбляет по этому поводу. Чарли классная, нет лучше человека!» Вот. Примерно так.
Сантана подняла глаза и встретилась взглядом с Гермионой, которая смотрела на нее с таким нескрываемым обожанием, что в комнате сразу стало душно. Заметив удивленно приподнятую бровь Сан, Гермиона залилась краской по самые уши и поспешила отвести взгляд.
- Кхм. «Чарли пьет на ночь тыквенный сок и окуривает комнату лавандой! Это возмутительно! У меня тут много подруг, ты бы оценила их изысканные платья! Преподаватели во много раз превосходят преподов Хогвартса, не теряй времени попусту и переводись к нам! Мой папочка забирает нас на выходные домой, и это самое лучшее времяпрепровождение! Я обожаю эти поездки так же, как чудесное время дополнительных уроков у профессора Снейпа! Мой любимый папа сделал мне сюрприз! Я так люблю его сюрпризы. Он созвал ужин и пригласил много важных гостей. Мой папочка заботится обо мне и о моем будущем! Решил познакомить меня с великолепными мужчинами и выбрать мне будущего мужа, которого я буду очень любить! Я вела себя на приеме очень учтиво, блистала хорошими манерами, танцевала с грацией Филча. Пила только тыквенный сок и произносила сладкие речи. Устроили с Чарли показательное выступление на публику, все ради дорогих гостей. И - о чудо! Я приглянулась красавцу-мужчине, и скоро моя свадьба. Я так счастлива!
С великой радостью, Квинн Фабре.

PS. Как там Хоббит? Я так его ненавижу, что вспоминать тошно, но его наглая рожа так и лезет мне в голову день и ночь. Иногда даже слезы проступают от злости! Надеюсь, его там унижают и избивают. Проследи за этим, Сантана. Я верю в тебя!
Еще P.S. Надеюсь, ты не общаешься больше с грязнокровкой? Она тебе не пара, даже не думай о ней»…
Сантана осеклась и украдкой взглянула на Гермиону. Она, похоже, ничего не заметила, только нетерпеливо запрыгала на кровати.
- А перевод?
- Тут и так понятно…
- Да, но, может быть, я что-то упустила!
- Хорошо… «Она выпивает спиртное и курит, и снабжает меня этим, помогая заглушить боль рюмкой и сигаретой. У меня почти никого нет, все лицемерные твари. Форма здесь идиотская и безвкусная, но приходится в ней ходить. Преподы - кретины, ничего не знают. Образование никакое. Хочу вырваться из этого места обратно в Хогвартс. Папаша забирает меня на выходные, и это самое отстойное время. Я терпеть не могу эти поездки, лучше бы оставалась в школе. Папа поставил перед фактом, что ищет будущего мужа для меня. Он пригласил всяких старикашек и уродов, которые жаждут молодого тела – все, лишь бы сплавить дочку побыстрее. Я их всех ненавижу. Я старалась всех там распугать: хамила, наступая на ноги, посильнее и с чувством. Напилась и несла всякий пьяный бред. Всячески хотела избавиться от нежеланных ухажеров. Ничего не помогало, и тогда я подтвердила свою репутацию лесбиянки и поцеловала Чарли. К своему ужасу, я только больше понравилась одному уроду, и он сделал мне предложение. Скоро свадьба, убей меня! С огромной печалью, пишет тебе Квинн Фабре.
P.S. Как там Рейчел? Я её люблю. И постоянно думаю о ней, день и ночь. Часто плачу по ночам. Надеюсь с ней все хорошо? Не обижают? Сантана, пожалуйста, позаботься о ней.»
Часть про грязнокровку Сантана благоразумно не стала переводить.
Девушка закончила читать, и с огромной нежностью, что весьма удивило Гермиону, осторожно свернула письмо и положила его на тумбочку.
- Бедная Квинн… - прошептала Гермиона, украдкой смахивая слезы. Сантана же поднялась с кровати и, махнув палочкой, отодвинула доску на полу, раскрывая, свой мини-тайник. Еще один взмах палочкой - и в руке Лопес оказалась пачка сигарет. Девушка направилась к окну… и тут была перехвачена разгневанной Гермионой.
- Что это такое? – она сердито указала на сигареты. – Тебе нельзя! Твоя голова!
- Да ладно тебе, Грейнджер, я уже выздоровела и мне просто это нужно сейчас.
- Тут будет вонять, мадам Помфри учует!
- Ой, мы волшебники или кто? Есть специальные заклинания выветривания или удаления неприятного запаха, – отмахнулась Сантана и полезла за сигаретой, но настойчивая рука Гермионы перехватила ее запястье.
- Не надо, пожалуйста, – Гермиона заглянула Сантане в глаза строго и одновременно мягко, то ли приказывая, то ли моля.
- Ладно-ладно! – Сантана подняла руки, сдаваясь. – Можешь меня конфисковать!
- Тебя? – усмехнулась Гермиона и потянулась за пачкой, но в последний момент Сантана одернула руку вверх. – Сантана!
Коварная Лопес ухмыльнулась и опустила руку, позволяя Гермионе еще раз попасться на её наглый обман. Девушка еще раз схватила воздух и строго посмотрела на Сантану, такому проницательному взгляду позавидовала бы даже профессор МакГонагалл.
- Гермиона, не смотри на меня таким взглядом, а то я боюсь окаменеть! – взмолилась Сантана, и тут же по изменившемуся лицу Гермионы поняла, что ляпнула что-то не то.
- Ты назвала меня по имени? – Гермиона застыла, опустив руки. Сантана запаниковала.
- Тебе показалось!
Но Гермиона лишь улыбнулась, сделала небольшой шаг в сторону онемевшей Сантаны и закинула свои руки ей на плечи. Она медленно облизала пересохшие губы языком, весь путь которого Сантана проследила в предвкушении чего-то необратимого. Дальше Сан уже плохо соображала и не смогла бы остановиться, даже если очень захотела. Она склонилась и поцеловала Гермиону, нежно, отдавая всю себя. Это было не похоже на прежнюю стервозную Лопес. Раньше она всегда набрасывалась на партнеров, словно изголодавшийся зверь на свою окровавленную жертву, полная животной страсти. Но здесь, в этой палате, все было иначе. Все было по-другому. С чувствами действительно лучше, Бриттани была права.